Воспоминания игумении Василисы (Мосягиной)

 6 апреля 2014 года в Неделю 5-ю Великого поста Преосвященнейший епископ Питирим в сослужении духовенства совершил Божественную Литургию в храме во имя Владимирской иконы Божией Матери в селе Куниб Сысольского района. Этот замечательный храм построен трудами монашеской общины Вотчинского Стефано-Афанасьевского женского монастыря и его настоятельницы игумении Василисы (Мосягиной).

Представляем вашему вниманию воспоминания матушки Василисы, которые вошли в четвертую часть книги Преосвященнейшего епископа Питирима «Жизнь во Христе и со Христом», которая в ближайшее время выйдет в свет.

«Вся моя семья верующая, дедушки, бабушки, мама и папа. Папа еще жив и ему идет 102 год. Хотелось бы рассказать, как трудами нашего владыки возрождалось Православие в Печоре и на всей коми земле.
Собственно говоря, молитвенный дом в Печоре начинался еще тогда, когда репрессированные собирались вместе и втайне молились. Потом вокруг них стали собираться люди. Я еще многих из них застала в живых, а сейчас молюсь о упокоении их душ. Поначалу мы собирались и молились дома у одной старушки, в частном доме, который почти совсем развалился. Через щели дул холодный ветер, полуразвалившаяся печка не помогала согреться, но люди с молитвы не уходили. Милиция нас гоняла. Но мы на службу ходили с такой радостью - как на Пасху. Была у нас матушка Агриппина, которая раньше была певчей в храме, она учила нас церковному пению и чтению. Священника не было и мы молись сами, а Великим постом ездили в Кочпон, в Свято-Казанский храм, неделю говели, исповедовались, соборовались, потом причащались на Пасху и счастливые возвращались домой в Печору.

Наши старшие сестры ездили в Пюхтицы, к матушке Варваре (Трофимовой), она дала нам много богослужебной литературы. Потом моя кума предложила нам маленький домик, мы его посмотрели, и он нам понравился – даже была маленькая комнатка, в которой можно было устроить алтарь, если будет священник. Домик остался от зоны, даже на окнах были решетки. Мы сделали капитальный ремонт этого дома, покрасили, побелили, убрали все лишнее. Приехал к нам как-то отец Георгий (Савва), духовный отец нашего батюшки и говорит: «Что-то у вас тут монастырьком понемногу припахивает». Видно уже тогда знал старец, что быть на этом месте обители.

Шли восьмидесятые годы. Тогда в наш молитвенный дом молодые не шли. Шли те, кого жизнь уже немного покрутила. Приход был почти полностью женский, и возраст был в основном уже за 60. Довольно длительное время мы молились сами, мирским чином. А потом приняли решение ехать в Архангельск к владыке Пантелеимону и просить у него священника на наш приход, к тому времени уже стали появляться в республике приходы. Открылся приход в Ухте. Ну и я поехала в Архангельск. Попала на прием к владыке, он мне сказал: «Не волнуйтесь. Дадим вам хорошего священника. Проверенного». А следом за мной приезжает отец Питирим, вот владыка Пантелеимон и предложил ему поехать в Печору. Отец Питирим сразу же с радостью согласился. «Мы там, - говорит – и монастырь построим». Вот так вот сразу и монастырь… Не верилось тогда.

Благоустроенной квартиры для священника не было. Выделили нам комнату в бараке. Мы ее немного благоустроили и поселили туда отца Питирима. Тяжело ему, конечно, там жилось отопление печное, удобств никаких. Уже потом нам выделили благоустроенную квартиру в речной части города, ездить было далеко, но все таки это была нормальная квартира.

Отец Питирим приехал, и мы стали молиться. Как мне помниться – первая служба была у нас в вербное воскресение. Одной пожилой бабушке стало плохо от тесноты, и отец Питирим сказал, что нам надо расстраиваться потихоньку на этом месте. А на какие средства?

Средств на приходе не было совсем. Но мы точно знали, что нужно только молиться и Господь сам все устроит. У нас рядом Усинск, Воркута – надо ехать туда. Я поехала в Москву, купила там литературу для духовно-просветительской работы и мы поехали в Воркуту. Нам выделили небольшую комнатку в которой отец Питирим совершал Таинство крещения и другие требы. Все выручаемые средства шли на нужды прихода. В воскресенье вечером заканчивалась служба, читался акафист перед иконой Божией Матери «Скоропослушница» и мы садились на поезд и ехали в Воркуту. Возвращались на приход в пятницу и так каждую неделю. Со временем в Воркуте собрался приход и открылся молитвенный дом. Мы стали ездить в Инту, и там со временем также открыли молитвенный дом. Затем был Усинск. Вот так потихоньку, помаленьку трудами отца Питирима возрождалось Православие на нашей земле. Мы были очевидцами того, как его трудами на голом месте создавалась епархия. А какими трудами все это давалось! Я помню, как в Воркуте мы служили литию вместе с потомками репрессированных. Мороз был под сорок. Все были в меховых шубах и шапках, а отец Питирим служил в одной рясе и тонком свитере, на голове клобук. Держал крест голыми руками, я смотрела на его руки и думала, что он их уже, наверное, отморозил. Стояла и молилась о нем. Потом шли крестным ходом вокруг Воркуты. Служили на кладбище за упокой погибших. Отец Питирим был первым, кто совершил над ними отпевание. Спали мы в небольших комнатках, которые нам выделяли вповалку на полу.

Отцу Питириму было очень нелегко. Слава Богу, что он не падал духом. Мы все его очень любили и до сих пор любим. Столько, сколько он перенес, не каждый сможет вынести.

Были у нас два брата – еще совсем мальчика, старушки под 60-70-80 лет, я самая молодая была. А надо было строится как-то. От лесокомбината строили большой дом и на месте строительства сносили бараки, нам разрешили их ломать, а материал использовать для строительства храма. И вот мы старухи таскаем этот стройматериал: доски, лаги, стропила на себе, а здоровые мужики стоят у пивнушки и смеются.

Однако смеялись не все. Купили мы минвату для утепления, построили здание храма из старых стройматериалов, оставшихся от разобранных бараков. Батюшка сам сделал купол и крест на нем. Все по собственным чертежам. Потом находил кусочки жести, оцинковки, кровельного железа и покрывал ими купол. Но надо было ставить крышу, стропильную систему. Кроме меня помогать отцу Питириму было некому. А я страшно высоты боюсь. Не могла я ничем ему помочь, кроме молитвы. Стою и молюсь, чтобы Господь послал батюшке помощника. Вижу - идет мужик. Я взмолилась: «Мужик! Христа ради помоги нашему батюшке поставить стропила! Я баба, что я могу сделать?» Мужик молча, без слов полез на крышу помогать. Помог и как-то незаметно исчез, ушел. До сих пор я молюсь за него, правда имени своего он так и не сказал. Дай ему Господи доброго здравия, если он жив, а если умер, то Царствие ему Небесное!

Построили мы храм, утеплили, обшили. А зимой замерзли трубы отопления – это был ужас. Надо было строить более капитальные здания, все-таки у нас север. И вот с тех пор стали мы потихоньку покупать кирпич. Денежки появятся, купим платформу. Народ стал появляться понемногу, монахини, послушники, трудники. Тогда уже и меня батюшка Питирим постриг в монашество.

Первой постриженной монахиней стала мама батюшки Питирима – Вера. Она была пострижена в монашество с именем Серафима. Следом были пострижены мы с матушкой Марией. Сначала она, а я следом за ней. Постепенно народ всколыхнулся, к нам стало присоединяться все больше людей. Как будто народ воспрял ото сна. Матушка Мария стала игуменией, а я благочинной.

Как поднакопилось кирпича, принялись мы за строительство. Так постепенно монастырь поднимался. Когда батюшка был направлен поднимать Стефано-Ульяновский монастырь, то вся тяжесть по управлению и строительству легла на плечи матушки Марии, хотя отец Питирим не оставлял нас своей отеческой заботой. Монастырь достраивали мы сами, но его основоположником явился батюшка Питирим.

Батюшка являлся первопроходцем, это его трудами возрождалось Православие на коми земле. И когда сейчас глупые люди начинают его осуждать, то я всегда говорю им: «Не судите! Вы ничего о нем не знаете! Вы не знаете, сколько ему пришлось претерпеть лишений». Беспристрастно судить о нем можем только мы, те, кто был с ним с самого начала, те с кем он делил кусок хлеба – свидетели и участники тех духовных и телесных подвигов, которые нес батюшка.

Сколько мы объездили не только крупных городов, но и маленьких поселков и деревень неся людям Слово Божие и совершая Таинства, сколько батюшка положил трудов, когда за малое вознаграждение, а когда и совершенно безвозмездно. Да и то все денежки, которые нам давали он не на себя тратил, а полностью отдавал на нужды строительства. Ведь все то, на чем потом была основана епархия было заложено, восстановлено и построено им лично. И у меня вызывает недоумение, как можно его упрекнуть в роскоши или еще чем-то подобном, если он и не жил-то для себя никогда? Все было для Церкви и для ближних. Он трудился так, что его одежда была насквозь мокрой от пота.

Особенно меня поражает то, что на нашего владыку нападают люди, совершенно его не знающие. Например, московский диакон Кураев. Он мне сразу не понравился, еще тогда, когда он приезжал в нашу епархию с лекциями, я чувствовала, что от него исходит какой-то совершенно чуждый дух. Даже не могу объяснить почему, но не принимала у меня душа его лекций. Мне говорили, что он очень хороший, умный и начитанный, а мне он сразу, еще тогда, был крайне неприятен. Теперь вижу, что не ошиблась в его оценке. Вразуми его Господи!

Так же мне очень тяжело было, когда против владыки стал выступать его иподиакон Виталик, ведь я помню то время когда он маленький у него на коленях сидел. Владыка вынянчил его, мы все его любили, заботились о нем, а он оказался предателем.

С 1999 года по благословению нашего владыки я была поставлена настоятельницей Стефано-Афанасиевского женского монастыря. Конечно, было страшно. Говорила я владыке: «Я ведь не умею ничего! Никакого образования у меня нет!» А он мне ответил: «Мне от тебя не образование нужно, а молитва!» Ну и вот потихоньку разрастается здесь хозяйство монастырское. Один домик купили, второй, третий построили. Сейчас у нас и трапезная и гостиница, отстроили прекрасный храм в честь Владимирской иконы Божией Матери, в ближайших планах строительство сестринского корпуса. В хозяйстве козы и прочая живность, сажаем более гектара картошки. У нас каждый год останавливаются участники Крестного хода во имя святых первоверховных апостолов Петра и Павла. Владыка купил нам срубы под баню и хлев. Его молитвами и помощью и идет у нас в обители монашеская жизнь.

Наш владыка – это НАШ ВЛАДЫКА! Наша епархия создана и существует его трудами! Мы твердо знаем – наш владыка служитель Божий! Господь сказал: «Меня гнали, и вас будут гнать!» А поскольку владыка истинный пастырь, то так и должно быть. Конечно, его будут и злословить, и клеветать на него, и не стоит этому удивляться, а нужно воспринимать, как должное».

Записал Владислав Пластинин

6 апреля 2014 года