14 декабря 2012 года в Пятигорске, в резиденции полномочного
представителя Президента Российской Федерации в
Северо-Кавказском федеральном округе, состоялась встреча
Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла с
руководителями регионов, входящих в состав СКФО. Предстоятель
Русской Православной Церкви обратился к участникам встречи со
словом.
Для меня сегодня очень значимая встреча. От многих из вас я
получал приглашения посетить Северный Кавказ, посетить ваши
республики, получал также приглашения от владык. По милости
Божией мне удалось приехать на Северный Кавказ. Я не имел
возможности посетить республики, это отложим на следующий этап
знакомства с северокавказской жизнью, но сегодня есть
возможность, в гостеприимных стенах у Александра Геннадиевича,
встретиться и немного поговорить.
Конечно, я много слышал и читал о Северном Кавказе, о
межнациональной, межрелигиозной, экономической ситуации. Но
когда читаешь и слышишь — это одно, а когда видишь — совсем
другое; и соприкосновение с реальностью значительно
скорректировало мое понимание того, что происходит на этой
благословенной земле.
Я имел возможность встречаться с духовенством, с верующим
народом, с руководителями и, самое главное, слышать голоса
людей. И в этих голосах я почувствовал не какую-то нарочито
политкорректную идеологему — так иногда бывает, когда как по
заученному говорят о мире, о дружбе, а на самом деле ни мира, ни
дружбы нет. Я постоянно сталкивался с тем, что люди апеллировали
к прошлому и говорили, что в прошлом все жили в мире и дружбе,
причем это прошлое — не только советское, но еще и
дореволюционное прошлое. Действительно, в том самом прошлом
было, я думаю, нечто такое, что скрепляло жизнь людей здесь, на
Северном Кавказе.
А когда люди по-настоящему чувствуют себя братьями, когда они
готовы защищать друг друга? Тогда, когда у них есть общие
интересы. Как только их интересы становятся различными, как
только их ценности становятся различными, тогда людей ничего не
скрепляет. Какой там общий дом — каждый на себя тянет! И этой
общей ценностью в старые времена была, конечно, наша вера — вера
православных и мусульман.
Если взять этику, мораль, то она покоится на одних и тех же
постулатах, которые своими корнями уходят в десять заповедей. А
десять заповедей тесно связаны с нравственной природой человека.
Бог так пожелал создать человека — чтобы, помимо разума, воли,
чувств, вложить в него нравственное чувство. Нравственное
чувство — это не миф, не фантом; это самая настоящая реальность,
которая опознается голосом нашей совести.
Конечно, голос совести можно заглушить. Его можно пропить, его
можно продать, его можно просто изничтожить разговорами о том,
что «я поступаю не так уж плохо, сосед поступает еще хуже» —
возможностей заглушить голос совести много, но это не означает,
что его нет.
Так вот, голос совести отзывается болью на одни и те же грехи —
что у мусульманина, что у православного, что у любого другого
человека. Когда нам говорят, что нравственность — дело
благоприобретенное, что бытие определяет сознание, я всегда
спрашиваю: «Так почему же нравственное чувство одинаково
работает и в России, и где-нибудь на островах в Тихом океане, и
на Кавказе — где угодно?» Да потому, что Бог так создал
человека. Заложен один и тот же нравственный код, и если мы по
нему живем, то решаются все проблемы — и межнациональные, и
межрелигиозные, об этом даже говорить не надо. Все решается
автоматически, если мы живем в соответствии с этим нравственным
кодом.
В советское время силой государства поддерживалось то, что мы
называем дружбой народов. В каком-то смысле у этой политики были
положительные результаты. Но были и другие действия, которые
нанесли огромный ущерб всему тому, о чем я говорю, — это
разрушение веры. Вера сохранялась только в подполье, от веры
нужно было отказываться, — это и привело к тому, что вместе с
верой стала разрушаться нравственная основа. А потом, когда
вдруг появилась свобода, когда человеку сказали: «делай что
хочешь», — какое уж тут нравственное чувство, особенно если есть
деньги? Если же кто-то мешает жить в соответствии с инстинктами,
он становится врагом. Но у человека, который теряет нравственную
опору, теряется фундамент, такого человека очень легко
соблазнить.
А вот теперь я хотел бы перейти к теме терроризма. Нельзя
воспринимать все то, что сегодня происходит на Северном Кавказе,
особенно то, что происходило в недавнем прошлом, столь
примитивно: мол, возникли некие группы, стали бороться за что-то
и т.д. Всегда есть некая подоснова. Люди, с которыми работали
заезжие «гастролеры», пытаясь их завербовать, сделать из них
террористов, рассказывали примерно так: «Я верующий человек, а
мне говорили: "Кругом безбожный, безнравственный мир. Ты что,
хочешь жить так, как живут все эти безбожники? Ты что, хочешь,
чтобы твои дочери вели себя так, как девицы в больших городах?
Ты что, хочешь, чтобы была беспросветная коррупция? Люди совесть
потеряли! Иди к нам и будешь вместе с нами защищать самое
священное"».
Другое дело, что эмиссары, которые так «воспитывают» молодежь,
говорят неправду, ведь они не за эти нравственные идеалы
борются. Но у человека самые сильные чувства — это чувства
религиозные и национальные. Почему мы и народ наш так
прореагировали на кощунство в Храме Христа Спасителя? Потому что
национальные и религиозные чувства — самые священные. За веру,
за Бога и за свой народ люди готовы отдать жизнь. За увеличение
ВВП в два раза, за рост инвестиций жизнь никто не отдаст, а за
веру и за народ люди отдают жизнь. Поэтому разного рода заезжие
пропагандисты и знают, на какие педали нажимать. А вот что нужно
делать, чтобы они не смогли воспользоваться этим религиозным и
национальным потенциалом? Нужно, чтобы религиозные чувства
формировались сегодня в здоровой, естественной среде, и в этом
смысле я на первое место ставлю вопросы религиозного
образования.
Вчера у меня была замечательная встреча с муфтиями — началась
несколько формально, а потом мы стали по-братски говорить о том,
что у каждого на душе. Один из муфтиев привел мне статистические
данные. В регионе, где он руководит общиной верующих, в школах
преподают основы исламской культуры. И он рассказал о том, как
сократилось употребление алкоголя, как сократилось курение, как
сократились правонарушения в той среде, где преподаются основы
исламской культуры. То же самое мы наблюдаем и в наших школах,
где преподаются основы православной культуры. Нет нравственной
распущенности, нет пьянства, никто не сквернословит — это другой
облик человека. Но с каким же трудом мы пробивали и до сих пор
пробиваем преподавание основ религиозной культуры в наших
школах!
Я глубоко убежден, что религиозное воспитание может заложить
фундамент прочного межрелигиозного мира, особенно если в этих
курсах мы будем говорить — каждый своим языком, ссылаясь к своим
собственным авторитетам, — о том, какого человека мы хотим
иметь, как говорят инженеры, «на выходе», о том, что мы хотим
видеть в нашей молодежи. И говорить мы должны об одинаковых
вещах, а иначе мы и говорить не можем, потому что у нас этика
общая, фундамент общий. Опираясь на религиозную мотивацию,
религиозные чувства, мы будем формировать человека, который не
станет брать в руки оружие, чтобы убивать ни в чем не повинных
людей, силой доказывать свое превосходство, формировать
этнические, клановые группы для борьбы с другими. Потому что
правильное религиозное воспитание, обращение человека к
религиозным истокам помогает усилить нравственное измерение
жизни.
А если вы меня спросите: «Какой еще существует рецепт решения
проблемы?», то я отвечу, что никакого другого рецепта не знаю.
Конечно, я согласен с тем, что надо решать вопрос безработицы:
когда человеку делать нечего, ему дурь в голову идет, а если еще
и денег нет — тем более. Конечно, нужно развивать
инфраструктуру, экономические проекты, чтобы достичь общего
благосостояния. Но ведь благосостояние не делает человека менее
преступным. Разве у нас в тюрьмах одни нищие сидят? У нас в
тюрьмах сидят люди очень образованные, часто очень богатые,
потому что ни богатство, ни образование не решат самого главного
— не изменят внутренней духовной, нравственной природы человека.
Вот почему я с особым чувством благодарности и как-то очень
естественно отнесся к той поддержке, которую ваши братья —
религиозные деятели, как и многие из вас, оказали лично мне в
очень непростое время, когда на Патриарха и на Русскую Церковь
обрушились разного рода козни. Тогда один из религиозных
деятелей приехал и сказал: «Помните, что Северный Кавказ — ваш
союзник». И я понял: это не дипломатия, потому что верующие
мусульмане так же болезненно воспринимают любые попытки
кощунствовать, осквернять и оскорблять святыни, как и их
православные братья.
У нас есть общая основа, и я считаю, что эту основу ни в коем
случае нельзя потерять. Поэтому у нас должен быть активный
межрелигиозный диалог, касающийся конкретных вопросов. Не
формальный диалог, когда собираются при светском начальстве и
все начинают говорить, что мы за мир, что мы братья и так далее;
а те, кто с оружием, не слышат ничего и продолжают творить свои
дела. Наш диалог должен достигать низов. А то принимаем хорошие
декларации, а кто эти декларации читает? Да никто их не читает —
по крайней мере, тот, кто идет с оружием, декларации не читает,
или читает и смеется. Нам нужен такой диалог, который будет
проникать в глубину сознания наших людей — и православных, и
мусульман, менять наши отношения в принципе. Почему? Потому что
мы сегодня союзники перед лицом всего того, что в мире
происходит. Потому что самая главная проблема современной
цивилизации заключается в отказе от Бога — я сегодня об этом
говорил в проповеди. Потому что в основу всего сейчас полагается
исключительно личная свобода человека. Человек, согласно этим
взглядам, сам определяет, что хорошо, а что плохо. Но ведь
сколько голов, столько и умов, и если каждый будет сам
определять, что хорошо, а что плохо, то человечество будет
уничтожено взаимными конфликтами.
Должны существовать абсолютные мерила добра и зла, и для
верующих людей абсолютным мерилом является слово Божие. Для нас
Библия, Евангелие, для вас Коран — это абсолютное мерило, и
поэтому наша задача — только научить людей различать добро и зло
на основании этого критерия. Вот поэтому верующие люди сегодня
являются союзниками, и эти союзнические отношения мы должны
укреплять, на основе этих союзнических отношений выстраивать
братские отношения — не обижать, не оскорблять, а ценить друг
друга.
Я выступал здесь на форуме Всемирного русского народного собора
и говорил о роли русских. Я подчеркнул, что говорю так не
потому, что я сам русский, не потому, что русские лучше других.
Но совершенно ясно, что исторически роль русского народа не
только на Кавказе, но и на всем огромном евразийском
пространстве совершенно особая. И знаете, почему? Почему русские
создали империю? Я поделюсь с вами своими мыслями.
Что такое империя? Это объединение людей. А когда мы готовы жить
рядом с другим человеком? Когда нам хорошо с ним жить. А когда
нам хорошо с ним жить? К примеру, что такое хорошая жена? Это
жена, которая заботится о муже. А что такое хороший муж? Тот,
который заботится о жене. Что такое хороший начальник? Приходит
человек в кабинет к начальнику, а у него времени нет поговорить:
«не могу принять, иди». Второй раз приходит — его уже даже не
пускают. Что этот человек скажет о начальнике? «Плохой
начальник». А начальник может быть очень хорошим, умным,
заботливым — у него просто времени не хватило с этим человеком
поговорить, а значит, для этого сотрудника начальник будет
плохим независимо от того, какие он программы осуществляет и что
он делает.
Вот так же и в общении между народами. Сформировать такую
империю, как Российская, мог только народ, который себя в полном
смысле слова отдавал другим, жертвовал собой. Это привело к
тому, что в империи во власти были люди разных национальностей.
Никогда не было сказано, что только православный и только
русский может быть, допустим, министром или губернатором. Тот
характер, что формируется Православием, который со стороны порой
кажется мягкотелостью, слабостью, отсутствием хребта, есть на
самом деле результат сознательного воспитания народа в этой
мягкости и открытости, которая очень неверно воспринимается как
слабость. Эта открытость позволяла другим не чувствовать себя
дискриминированными, и благодаря этому характеру русских людей и
сформировалась империя. Это не слабость — это воспитанное
Православием отношение к другим, и благодаря ему мы и существуем
все вместе, потому что если бы коренная нация была
железобетонной, то о нее разбивались бы лбы других и не было бы
никакой общей жизни.
Общая жизнь всегда требует жертвенности. Для того чтобы хорошо
жить с мужем или женой, нужно жертвовать собой ради другого
человека. Только тогда брак крепкий, когда ты отдаешь супругу
или супруге время, заботу, средства. В этом смысле значение
русского народа очень велико, и думаю, что потенциал, заложенный
в сознание, в природу наших людей, не иссяк, хотя и был подорван
в советское время, когда на место веры пришла идеология. Но не
будем сейчас об этом говорить, а будем говорить о том, что мы
должны возродить все добрые традиции совместной жизни, взаимного
уважения, взаимной признательности, с тем чтобы строить мирное,
спокойное, процветающее государство. А если, сохрани Бог,
когда-нибудь придется защищать его, то чтобы все стали на защиту
так, как защищали Россию наши предки — и мусульмане, и
православные.
Поэтому я глубоко убежден в том, что самое главное — сохранить
нашу общую нравственную основу, помочь людям сформировать на
этой основе свои убеждения, построить межнациональные,
межрелигиозные связи. И хотел бы всем нам пожелать помощи Божией
на этом пути.